Некоторые люди призывают к снятию санкций с Северной Кореи. Тем не менее, нам нужно оглянуться назад, почему в первую очередь против Северной Кореи были введены санкции.
Неделю назад я отправился в путешествие по Монголии. Страна была более оживленной, чем когда-либо, как будто пандемия уже осталась в прошлом. Толчком к этой конкретной поездке был д-р Йосан Юна и его команды о жизни и положении с правами человека зарубежных северокорейских рабочих, которое было опубликовано Центром баз данных по правам человека в Северной Корее (NKDB) еще в 2016 году. Между санкциями против Северной Кореи и пандемией я, естественно, хотел выйти в поле и выяснить, как поживают северокорейские рабочие, отправленные в Монголию. В конце концов я обнаружил, что из-за санкций в Монголии официально не осталось северокорейских рабочих.
Северокорейскую рабочую силу в Монголии можно условно разделить на три типа. Во-первых, есть те, кто работает и управляет северокорейскими ресторанами, очень похожими на те, что работают в Китае, России и некоторых частях Юго-Восточной Азии. Во-вторых, есть рабочие, направляемые на строительные проекты в городских районах, таких как столица Монголии Улан-Батор. В-третьих, рабочие направляются на фабрики по производству кашемира, одной из ключевых отраслей промышленности Монголии.
Что касается северокорейских ресторанов в Монголии, то раньше в центральной части Улан-Батора работали три процветающих ресторана под названиями «Пхеньян Бэкхвагван», «Пхеньянский ресторан» и «Пхеньянский фольклорный ресторан корё». Я убедился, что ни один из этих трех ресторанов не работает. В «Пхеньян Бэкхвагван» на вывеске ресторана все еще висело объявление «в стадии строительства», а новые магазины переехали на места двух других ресторанов. Согласно источнику в Монголии, посольство Северной Кореи в Монголии владело «Пхеньяном Бэкхвагван», что означало, что оно не было полностью закрыто; скорее, он временно приостановил свою деятельность. Источник также сообщил мне, что вывеска ресторана оставалась висящей, и сотрудники посольства регулярно приходили проверять магазины.
Тем временем в Монголии стало не хватать строителей, по крайней мере, официально. В России переполненные рейсы и поезда помешали некоторым рабочим вернуться в Северную Корею после начала пандемии COVID-19. Даже сейчас некоторые рабочие тайно нанимаются на проекты по реконструкции домов и другие мелкие строительные проекты. Однако Северная Корея уже официально отозвала рабочих из страны до установленного ООН крайнего срока 22 декабря 2019 года. С тех пор COVID-19 затруднил отправку Северной Кореей большого количества рабочих в страну.
В Северной Корее на кашемировых фабриках Монголии также исчезла рабочая сила, состоящая в основном из женщин. Во время поездки я посетил кашемировую фабрику, на которой когда-то работало около восьмисот северокорейских рабочих. Заводские чиновники сказали мне, что они больше не нанимают северокорейских рабочих. Я обнаружил, что ситуация в местных больницах почти такая же. Северокорейские врачи, которые в основном практиковали традиционную корейскую медицину, такую как иглоукалывание и физиотерапия, все покинули страну. На вывеске, рекламирующей больницу, остались только висящие рядом северокорейский и монгольский флаги, а северокорейских врачей не было. Может быть, поэтому над посольством Северной Кореи в центре Улан-Батора, казалось, висело только чувство одиночества?
Некоторые люди призывают к снятию санкций с Северной Кореи. Тем не менее, нам нужно оглянуться назад и понять, почему в первую очередь против Северной Кореи были введены санкции. Санкции начались с ядерных испытаний Северной Кореи и запусков ракет большой дальности. Мы не должны рассматривать проблему как проблему, в которой невинная Северная Корея страдает из-за санкций. Вместо того, чтобы смотреть на наше правительство или международное сообщество как на несправедливое давление или санкции, нам было бы лучше призвать власти Северной Кореи быстро приостановить ядерную разработку и встать на путь экономических реформ и открытости.
Наконец, я прогулялся по монгольской пустыне. Я слышал показания перебежчика, который провел недели, пересекая пустыню, не выпив ни капли воды, и знал, что я должен попробовать пройтись на его месте. Всего через несколько шагов я увяз по щиколотку в песчаной ловушке; было так трудно дышать, что я чувствовал, что я умру! Я представлял что-то романтическое, глядя на Млечный Путь и отбрасывая свое тело в звездный свет, но это было не то место. Короче говоря, пустыня заставила меня почувствовать, что я стою на перекрестке между жизнью и смертью.
Я чувствовал себя крайне пристыженным и раскаявшимся перед лицом этих перебежчиков. Я пришел к пониманию лишь небольшой части того, каково это, ходить и ходить целыми днями по пустыне в погоне за их надеждой на свободу. В пустыне, где один шаг может решить жизнь или смерть, сколько перебежчиков исчезло во тьме? Даже сейчас шествие перебежчиков продолжается. Режим Ким Чен Ына упорно добивался создания ядерного оружия, и шквалу испытаний не видно конца. Что нам сейчас нужно, так это не безусловный диалог. Что касается нашего почтения к Ким Чен Ыну и попыток выслужиться перед режимом, то последних пяти лет было достаточно. Нельзя говорить о мире, когда у тебя на голове балансирует ядерное оружие. Стоя посреди монгольской пустыни, я был поражен этой простой истиной: мы должны сделать улучшение прав человека в Северной Корее нашим главным приоритетом и работать над распространением либерально-демократических ценностей в стране. С этим обновленным убеждением я вернулся домой.
Ссылка на новость: https://kant.kg/2022-07-27/issledovanie-mongolii-v-poiskah-sledov-severokorejskih-rabochih/
